Зло должно быть попячено!!111!1
Название: Собаке собачья смерть
Автор: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: Мини (2140 слов)
Пейринг/Персонажи: Лунь/Хип/Ересь (по книге С. Клочкова "Лунь")
Категория: джен
Жанр: экшн, быт
Рейтинг: G до PG-13
Краткое содержание: Опытный сталкер Лунь ведет двух своих стажеров по Зоне сквозь встречающиеся препятствия в виде колючей проволоки и слепых псов.
Примечание: Гринпису просьба не читать.
Для голосования: #. fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012 - мини "Собаке собачья смерть"
Лунь остановился у подножия железнодорожной насыпи, по верху которой шли ржавые рельсы вперемешку с полусгнившими шпалами. А ровно за ними виднелась колючая проволока.— А теперь следующий урок, стажеры. О том, что путей в Зоне много, и у всех есть свои минусы. А вот плюсы — не всегда. Есть минимум три способа перебраться здесь. По ту сторону моста есть пара дырок в заборе. Но радиация там зашкаливает. Можно пойти напролом, через блокпост под мостом. Но мне бы это обошлось в круглую сумму, которой у меня нет, а с вами я туда вообще не сунусь. — Лунь оглянулся на притихшего Философа и на угрюмую Хип, которая еще не все нашивки «Свободы» спорола с куртки комбинезона.
— А чо сразу я? — Мгновенно ощетинился Философ, сразу став похожим на молодого дикобраза. — Я что, самый рыжий, или мордой не вышел? На что намекаешь, сталкерок?
— На то, что о шайке дружков твоих уже давно по всем постам оповестили. Так что, прикуси язык. Есть еще один вариант: через тоннель. — Лунь бросил в темноту тоннеля гайку. Та исчезла в сумраке, и тут же расцветила его бело-голубыми разрядами электры, а усиленный эхом треск стал полноценным грохотом. — Но, вообще-то, через него удавалось пробраться далеко не всем.
Стажеры дружно сглотнули и отступили подальше от темного зёва тоннеля.
— Есть еще четвертый вариант, — продолжил Лунь. — Внаглую сквозь колючку. Так что, шагом марш вперед и вверх. Главное: не срывайтесь, не голосите и не идите во весь рост. Блокпост рядом, могут и заметить.
Троица в молчании принялась карабкаться вверх по насыпи. Философ чуть было не съехал вниз, когда щебень у него под ногой пополз вниз целым пластом. Лунь еще раз подивился тому, как быстро всё схватывает Хип. Буквально налету. Умница, девка. Такими темпами скоро сама сможет стажеров к себе в обучение брать и по Зоне в одиночку ходить. Хотя, жалко будет её отпускать, привык как-никак.
С такими мыслями Лунь остановился наверху и присел у густо натянутой колючей проволоки. То ли на этом участке экономили, то ли на него тратили старые запасы, но спиралью Бруно здесь и не пахло.
— Ересь, одолжи-ка свой штык. И вместе с ножнами. — Лунь протянул руку к рыжему стажеру. Штатная "пасхалка" едва ли не любого штыка — из него и ножен получаются кусачки как раз для такого случая. Не ахти какие, конечно, но все же лучше, чем зубами.
— Ты кого ересью назвал!? — Тут же взвился Философ, до сих пор болезненно реагирующий на любое обращение к себе, и так и не понявший, что прозвища в Зоне сами себе не дают. Их либо Зона сама дает, либо опытный сталкер прозвать может. А вот чтоб сам себе — дурная примета.
— Заткнись, дурак. — Тут же шикнула на него Хип, которая шла последней и прикрывала тыл. — Из тебя философ, как из жопы канделябр: вставить можно, а гореть будет херово. Делом займись!
Когда Лунь и Философ принялись возиться с преграждающей насыпь колючей проволокой, Хип оставила их делать лаз, а сама, чуть пригнувшись, прошлась вдоль заграждения вперед и опустилась на одно колено. Стоять не было необходимости, с насыпи и так было все хорошо видно. А вот торчать одинокой фигурой, как тополь на Плющихе, всё же не стоило. Хип перевела взгляд чуть левее, на пригорок, с которого они спустились сюда, и присмотрелась к двум кустам на склоне. Ничего. Ну и отлично. Тишина и спокойствие всё же лучше, чем погони и перестрелки. Хотя... А что это там? Из-за куста на пригорок вышла тощая фигурка на четырех лапах. Через пару секунд к ней присоединилась еще одна, опустив нос к земле, словно вынюхивая что-то. Здравствуйте, собачки! Неужели они по их следам пришли?
— Псссст! — Хип шикнула в сторону Луня, одновременно снимая с плеча «Сайгу».
Девушка подняла два пальца, указывая себе на глаза, а потом в ту сторону, где виднелись фигурки животных. Хотя, честно говоря, животными их назвать у неё бы язык не повернулся.
Избавившись от двух рядов колючки, Лунь проделал вполне неплохой лаз, и обернулся на предостерегающее шипение стажера. Внимательно скользнул взглядом в том направлении, которое указывала Хип. Там все было спокойно: спокойно переливался воздух над одиноким трамплином, спокойно покачивалась травка на слабом ветерке, спокойно шли по следу бобики. Пока видно было двоих, но для остатков недобитой стаи они шли слишком уверенно. Значит, рядом еще штуки четыре найдется, а то и десяток. На насыпи, да имея бонус в виде колючей проволоки, ничего не стоит перестрелять псинок. Вот только на поднятую пальбу сюда, скорее всего, заглянут доблестные СОПатые *. Поэтому, встав на одно колено, Лунь скинул рюкзак и протолкал его в проделанную дыру в колючке. После чего лег на спину, оттолкнулся ногами, и, придерживая свой «Калаш», сам прополз на другую сторону насыпи. Хип не спускала глаз с собак, держа их на прицеле Сайги. Медленно, на согнутых в коленях ногах, она подошла к своей группе и мотнула головой в сторону лаза: пусть Философ перебирается следующим, а она пока прикроет. Затем сбросила с плеч рюкзак, чтобы его тоже затащили, пока она находится с другой стороны проволоки. Слепыши за это время, обнюхав следы, начали медленно спускаться. Хип оглянулась на спутников, а потом быстренько улеглась на спину и позволила себя втащить в лаз. После чего, уже за колючкой, снова встала на одно колено и направила ствол в сторону бобиков, пока Лунь возвращал проволоку на место. Авось слепые собаки поостынут и поотстанут, потыкавшись носами в проволоку. Все это прошло в абсолютной тишине и молчании. Покончив с "замуровыванием" входа, их небольшая группа спустилась с другой стороны насыпи. Совсем рядом справа зияла черная дыра тоннеля с аномалиями, и Философ невольно поежился, но продолжил идти за Лунем. Надо бы уйти подальше от насыпи, а то место вполне себе оживленное, как бы не нарваться на кого.
Лунь, коротко махнув рукой, повел стажеров к виднеющимся невдалеке полуразрушенным корпусам бывшей фермы. Для привала он выбрал дальний от насыпи корпус. Он сохранился лучше, и в нем можно было даже переждать Выброс. Но, для начала, было бы неплохо проверить и второй, ближний. Взяв в правую руку обрез с взведенными курками, левой Лунь взялся за пистолетную рукоятку автомата, прижав его к плечу и слегка приподняв так, чтобы и в узкую дверь входить не мешал, и можно было бы сразу открыть огонь, если надо будет. Естественно, ни о какой прицельности говорить не приходилось, но на дистанции метров в пять это и не надо. Когда группа подошла к торцу здания, сталкер аккуратно выглянул, проверяя пространство между корпусами. Чисто.
— Хип, пойдешь со мной внутрь. Входим одновременно, тебе — левый сектор. Увидишь кого — пали со спокойной душой, если не сталкер. Солдаты рядом и, естественно, услышат. Но помогать не прибегут, не бойся. Если никого не увидишь — не расслабляйся. Там подальше от стойл вдоль стены есть выступы. Надо будет пройтись вдоль здания, проверить. — Лунь обернулся к Философу, который всё никак не хотел смириться с прилипшей к нему помимо воли кличке Ересь. — Ты входишь за нами и остаешься возле двери. Смотришь за коридором напротив, и, вообще, оглядываешь окрестности. Задача ясна? Тогда двинули.
— Только после вас, мусьё. — Хип кивнула вперед на вход в строение и пристроилась чуть левее сталкера.
Замерев у дверного проема, Лунь скорее губами, чем шепотом, отсчитал:
— Три, два, входим, - и боком прошел внутрь.
Правый сектор оказался чист. То есть, свободен от любых относительно крупных форм жизни. Так, только кучки помета да чьи-то останки, похоже, пса. Почти свежие, хотя и обгрызенные почти вчистую. Лунь подошел к Хип, и они вполоборота прошли до конца здания, до бывших ворот, от которых остались только вывернутые из кирпичей ржавые петли. Вышли и вернулись вдоль здания к исходной точке. Все было тихо и мирно. В сочетании со свежими объедками — слишком тихо и слишком мирно. Как будто во втором корпусе кто-то славно отсыпался после сытного обеда.
Но вдруг из дальнего коридора послышалось утробное ворчание, лязг зубов и хруст костей. И разом три безглазые морды безошибочно повернулись в нужном направлении — к вошедшим. Гости, говорите? Ну, добро пожаловать. Еще три слепыша оторвались от глодания полусъеденного трупа плоти, лежащего у левой стены в темном коридоре. Итого шесть. Оскалились недовольно, но как-то лениво. И, правда, сытые. Впрочем, этим тварям всегда будет мало. Ближние две псины медленно поплелись в сторону сталкеров, угрожающе скаля зубы. Всегда удивляло, насколько острый слух у этих слепых тварей, равно как и явное наличие телепатических способностей.
Хип уперла приклад своего ружья в правое плечо и повернулась налево, внимательно вглядываясь в свой сектор. Ну да, вот и отдохнули. Миленькие слепые пёсики как раз трапезничали над чьей-то тушей. Хоть бы не человека схарчили.
— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от судьбы не уйдешь. — Ружье, снятое с предохранителя, уже было у плеча Хип, когда она входила в здание фермы. Ей оставалось только шагнуть влево, вплотную к стене, мельком прицелиться в ближайшую к ней морду и нажать на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, эхом прокатившись по корпусу фермы. Сайга была заряжена картечью.
Лунь шагнул поближе к Хип, почти прикасаясь к ней левым плечом. Короткий ствол его обреза делал невозможной эффективную стрельбу на сколько-нибудь значительную дистанцию, тем более дробовыми патронами. В чистом поле это делало его почти бесполезным, но при стрельбе на коротких дистанциях дробь разлеталась достаточно широко, чтобы накрыть значительную площадь. Стоявшие вполоборота псины отличались от мишеней в тире только несколько большим размером. Первый заряд дроби он всадил в грудь самой инициативной собаке, первой пошедшей "посмотреть" на гостей. Короткий ствол обреза не давал заряду пороха прогореть полностью, уменьшая отдачу, но вот малый вес и не слишком удобная рукоять подбрасывали ствол довольно высоко. Впрочем, при наличии опыта, а таковой был, пожалуй, у большинства сталкеров, вернуть ствол на линию прицеливания было делом секундным. Взяв прицел чуть правее, Лунь выстрелил во вторую псину. Три выстрела, раздавшиеся в тесном помещении почти одновременно, слегка оглушили всех, и, наверняка, заставили подпрыгнуть Ересь на улице. Но как эта канонада должна была ударить по куда более чутким ушам слепых псов! Все-таки слабый человеческий слух имеет свои преимущества.
Ставший бесполезным обрез, Лунь просто уронил на пол, освободившейся правой рукой снял автомат с предохранителя и перехватил за цевье, готовясь продолжить бой... или бойню?
Ближайшая псина, которую Хип и Лунь разом нашпиговали дробинами, так в полупрыжке и свалилась на пол, конвульсивно дрыгая лапами. Чуть поодаль от нее получили порцию еще два слепыша. Они истерично завизжали и бросились на сталкеров. Одной из них перебило лапу и оцарапало бока. Вторая же, преодолев только половину считанных метров, вероятно, только по инерции, свалилась и затихла. Так или иначе, дробь задела и остальных трех собачек, но не серьезно, лишь добавляя им ярости. Две зверюги уже бросились в обход, пытаясь зайти справа и атаковать в бок. Псина с перебитой лапой и последняя третья из уцелевших бросились напролом. Причем, последняя явно норовила вцепиться в колено Хип и оторвать от него кусок. Хип почти касалась плечом левой стены, справа ее прикрывал Лунь, и, в принципе, она не боялась, что собаки смогут обойти их с тыла. От выстрелов действительно немного заложило уши, словно кто-то в них затолкал по куску ваты. Но это ничего. Скоро пройдет. Девушка не отвлекалась от резко рванувшей к ней парочки пёсиков. Вторая пара обходила их справа по флангу, но их Хип оставила своему напарнику и его другу Калашникову. Чуть опустив ствол, она нажала на спусковой крючок, встречая первую, рьяно желающую отведать девичью коленку, слепую собаку еще одной порцией картечи. В магазине осталось еще шесть патронов. Вполне должно хватить на этих тощих уродцев. Лунь опустился на колено, избавив себя от необходимости вести ствол за приближающимися собаками: он оказался аккурат на уровне собачьей груди. Прислонившись к кирпичной стене возле угла, где входной коридор переходил в основное помещение, он почти не оставил собакам иной возможности, кроме как атаковать их с напарницей во фронт. Сбоку еще раз ухнула "Сайга" Хип. Лунь полоснул длинной очередью, рассыпая пули густым, широким веером. Очередь вышла длинная, пуль в пятнадцать, если не все двадцать, накрывшая сектор в добрую четверть круга. Удерживать рвущийся вверх ствол было проблематично, но все-таки получилось.
— Сталкер Лунь. Широко известен в узких кругах как Собакокосилка. — Не удержавшись, сквозь зубы прошипела Хип, отталкивая от себя ногой уже мертвую слепую собаку, которая так рвалась отведать её коленку. — Фу, ну и кровища!
Одна из псин успела добежать почти вплотную, но слегла под градом пуль, щедро орошая пол, стены и сталкеров своей кровушкой. Две другие полегли на подходе, причем одной из них пулями перебило позвоночник, но не смертельно, и она медленно поползла куда-то прочь, оглашая здание горестными, режущими ухо воплями. Лунь подошел и добил животное.
— Ересь, заходи! — Выкрикнула Хип, сопроводив слова зловещим злодейским хохотом.
Она попыталась за этой бравадой скрыть накатившее нервное состояние. Это как обычно случается - сначала что-то произойдет внезапно, ты с этим так же внезапно справишься, а потом уже трясти от испуга начинает. Особенно под такой аккомпанемент - последняя псина на издохе верещала так, что уши закладывало почище, чем от выстрела.
— Чего шумите? — Философ зашел в помещение и тут же побелел. — Живодеры, блин…
Лунь методично выбивал зубы убитым слепышам, на сувениры туристам. Хоть и дешево, а всё же деньги. Хип куском тряпки оттирала остатки убитой собаки со своих ботинков. Философ не выдержал и начал тихонько блевать в уголке. Идиллия.
* СОПатые - (от С.О.П. - Силы Охраны Периметра) то же, что военные, армейцы, "красапеты в погонах" и др.
Название: Дневник мёртвого человека
Автор: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: Мини (3445 слов)
Пейринг/Персонажи: профессор Сахаров, учёный Тимур, нейротехнолог Виктория и работники Центра.
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Первые и последние страницы дневника в жизни работника секретного исследовательского центра под Чернобылем.
Примечание: Воодушевили всякие триллеры о "замкнутом пространстве и куче людей в нём".
Для голосования: #. fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012 - мини "Дневник мёртвого человека"
День 1.
Чтобы начать, скажу кто я такой. Меня зовут Тимур, думаю, фамилия и отчество будут излишни, поэтому ограничусь именем. Я занимаю должность младшего научного сотрудника в исследовательском центре “Гербариум”, занимающимся изучением флоры и фауны в пределах Чернобыльской Зоны Отчуждения. Также мы занимаемся исследованием аномалий и так называемых "артефактов".
“Гербариум” — это засекреченный исследовательский центр, основанный при сотрудничестве России, Украины и Белоруссии, он был создан в кратчайшие сроки после катастрофы 2006 года. Центр находится под землей, и добраться до него можно только через охраняемые ворота, пройти которые можно только после процедуры строгой проверки личности и должности.
Официально “Гербариума” не существует, так же и я сейчас не здесь, а где-то в Арктике, как и все остальные. Такая “командировочка” длится уже почти 5 месяцев, а всего мне нужно отработать здесь полгода, чтобы можно было вернуться домой. Так что осталось немного.
Мы не только работаем здесь, но и живём – в “Гербариуме” есть целая жилая секция с отдельными комнатами и санузлом. Ещё здесь есть общая столовая, где, кстати, очень хорошо кормят. А также спортзал и библиотека, чтобы работающие здесь не сходили с ума от бесконечных экспериментов, этих угнетающих, серых коридоров (лучше бы сделали их белыми) и общего однообразия быта. Правда, почему-то нет телевизора, но особого негодования по этому поводу я не заметил.
Собственно, зачем я вообще это пишу? Дабы себя занять хоть чем-то интересным, я решил описывать прошедшие здесь дни, заодно анализируя события. Кроме того, наш психолог советует вести дневник. Он, кстати, приезжает раз в месяц и проверяет наше душевное состояние. Вроде как это связано с опасностью некоторых артефактов для психики человека. Может и правда, но с таким пока не встречался.
Пишу поздно вечером, считай, перед сном. Думаю, дальше так и буду придерживаться такого порядка. А сейчас я, пожалуй, закончу.
День 2.
Продолжаю вести дневник.
Ночью приснился жуткий кошмар. Просто ужасный, проснулся весь в поту. Не многие знают, что я не переношу собак, но если для одних это смешно, то для меня вовсе нет. Завидев собаку, я тут же начинаю высматривать в округе предметы, который я смог бы использовать против неё. Вот так вот, просто если увижу её. Даже мои коллеги признали, что это настоящая фобия и, однажды, сводили к психиатру, и тот подтвердил: кинофобия — боязнь собак.
Так вот, приснился кошмар, и заключался он в следующем: меня преследовала стая собак, которые, в конце концов, разорвали меня на части. Вроде ничего особенного, мне и раньше бывало такое снилось, но сон был настолько реальным, что я, проснувшись, чувствовал боль в шее, будто меня и вправду укусили. Не знаю, с чем это связано, но не хотелось бы, чтобы это повторилось.
А теперь к главному.
Сегодня к нам прибыл сам Сахаров — настоящий ветеран в области изучения Чернобыльской Зоны! И ведь это только одна неожиданность! Вскоре выяснилось, что Сахаров привёз с собой какой-то артефакт и попросил себе двух ассистентов для начала работ. К моему удивлению и радости, выбрали меня, скорее всего, потому что я просто был, так сказать, под рукой. В пару мне дали симпатичную молодую девушку, Викторию, из отдела нейротехнологий. Конечно, непонятно, зачем ученому, специализирующемуся на пси-излучении давать работу над артефактом, но возможно артефакт необычен в своём роде.
Не сказать, что я видел Викторию впервые. Мы частенько пересекались в столовой и даже перекидывались парой слов. Но их отдел находится довольно далеко от моего, а в лезть в чужую комнату не по мне. Да и я сам как-то не стремился. Вообще, я тут не чтобы друзей заводить, грубо говоря. Но если она начнёт, то я, пожалуй, продолжу.
Обменявшись приветствиями, мы пошли в лабораторию, где разместили артефакт. Он был похож на НЛО – сплющенное на полюсах блюдце, с потрескавшейся поверхностью, а кое-где и с дырами, не гладкое, но мягкое, как глина . Цвет поверхности светло-красный, но из сердцевины светит ярко-бирюзовым светом.
После первой диагностики наш нейротехнолог зафиксировала излучение от артефакта, но слишком слабое, чтобы подействовать на человека. Радиация была в пределах нормы для артефактов и, казалось, в целом он был самым обычным. И когда я спросил Сахарова, чем мы займёмся, он сказал:”Попробуем расщепить его до мельчайших составляющих и потом выделить эти составляющие. Вероятно, мы получим сразу несколько новых веществ.”
Вот так. Может даже один из этих “новых” в честь меня назовут?
Но, как сказал профессор, расщепить его не так-то просто и для этого понадобится несколько дней. Ну что ж, чего-чего, а времени тут навалом.
Когда мы закончили, наступил уже вечер и мне ничего не оставалось, как пойти к себе.
Сейчас хлебну чего-нибудь, да и лягу спать.
А пока всё.
День 3.
Утром приснился снова этот кошмар. Всё то же самое, но было ещё страшнее. Два раза подряд — совпадение? Даже не знаю…
На завтраке краем уха услышал, что работник биологического отдела тоже мучается кошмарами, причем так же как и я — со вчерашнего дня. Тут-то я понял, что творится нехорошее. И, как на зло психолог был неделю назад, в следующий раз он приедет только в конце месяца. А без него мне как-то не хочется говорить об этом.
После завтрака я пошёл в лабораторию, где меня ждала Вика и профессор.
Во время процедуры я управлял пушкой, которая бомбардировала артефакт элементарными частицами, то увеличивая частоту, то у меньшая. Вика следила за изменением пси-излучения и радиацией. А Сахаров делал расчёты, записывал показания и говорил, что делать. В принципе, обычный эксперимент. Работали по несколько часов, с короткими перерывами. Несмотря на это, процесс шёл очень медленно, похоже, нам действительно придётся возиться с ним несколько дней.
Кстати, пока тут работали, я начал замечать, что свечение в артефакте начало усиливаться. Да-да, оно становилось ярче с каждой “бомбардировкой”. Оно увеличивалось вместе с пси-излучением, правда, рост излучения имел меньшие темпы.
Когда начали расходиться, заметил, какие все уставшие — будто не спали несколько дней. Да и я сам какой-то вялый сегодня, и голова болит. Поэтому много писать не буду, а лягу спать.
День 4.
Снова утром кошмары мучили. Теперь болела не только шея.
У людей сегодня какая-то депрессия. В столовой все какие-то вымотанные, практически все молчат, хотя раньше от говора спасения не было. Честно говоря, я их понимаю. Самому не хочется с кем-то говорить. На меня будто что-то давит, оно убивает во мне всякое настроение. Наступает такая тоска жуткая и апатия, что ничего не хочется. Может это всё из-за кошмаров? Кстати, теперь я убедился, что это не только моя проблема: один из учёных разговорился-таки и поведал, что его теперь каждую ночь мучают кошмары, причём одни и те же, но проблем это не уменьшает – он совсем не высыпается и не может нормально работать. Похоже, с остальными так же. Даже представить не могу что происходит, но это явно нам не на пользу.
Процедуру пришлось проходить без Вики. Сахаров сказал, что она себя не важно чувствует.
Бедная, неужто тебе тоже досталось?
Пришлось профессору занять её место и отслеживать излучение, оно, кстати, так же увеличивалось, но в пределах нормы. В целом, всё прошло как обычно. Разве что, Сахаров как-то быстро сник за эти дни. Разница между нынешним Сахаровым и тем, который приезжал к нам значительная.
Пожа… *зачёркнуто* Едва я хотел закончить, как услышал чей-то крик. Оказалось, кричала Наташа Семченко, наш ботаник. Я обнаружил её в шоковом состоянии около одной из комнат. Спрашивать её о чём-либо было бесполезно, и я заглянул во внутрь. И ужаснулся.
Я увидел болтающегося на петле парня, которого, похоже, я видел в отделе животных. Помню, он проводил вскрытие кровососа. Так вот, он повесился.
Потом прибежали санитары, но они уже ни чем не помогли бы бедняге. Я же тупо стоял, пока нас не попросили разойтись.
Кажется, я впервые увидел смерть человека.
Не выразить словами.
День 5.
Хочу на поверхность. Я не могу здесь больше находиться. Стены давят со всех сторон, а лампочки не светят, а слепят, иногда наоборот, кажется, что слишком темно.
С людьми творится какая-то чертовщина. С утреца решил пойти за таблетками от головы и обнаружил очередь. Когда спросил причину, мне с неохотой ответили, что все за успокоительными. В тот момент я тоже решил их захватить и остался ждать.
Забыл про кошмары написать, хотя они уже стали обыденностью, что можно их даже не упоминать. Всё те же собаки, всё та же боль с утра.
Совсем нет настроения писать, но это единственный способ вылить всё то, что я чувствую.
В столовой не оказалось даже половины тех, кто здесь всегда бывает в это время. Перекусив, я потащился в лабораторию. Да, именно потащился, потому что я сейчас не хожу, я тащу себя через силу, когда мне просто хочется лежать.
В лаборатории я, к своему облегчению, обнаружил Вику, зачем-то вставшую вплотную к артефакту.
— Привет, — вяло сказал я, так же вяло взмахнув рукой.
— Ага, — ответила она, не отрываясь от артефакта.
Собственно, вот всё наше общение на сегодня, хотя я надеялся поговорить с ней, но затылком чувствовал, что она будет мне отвечать “Ага” на каждое моё слово. Поэтому даже пытаться не стал.
Где-то с час мы прождали профессора, когда к нам зашёл учёный и объяснил, что Сахаров отбыл и прибудет не сегодня.
Вот так новость! А как же работа? Хотя я должен был догадаться, что старик не выдержит всего этого и уйдёт. Ну что же, будем без него. Правда, я совсем не был настроен на работу, но ничего не поделаешь.
Кое-как отсидели мы своё, да и пошли, если не поползли, по комнатам. Не замечая друг друга, мы брели по коридорам к жилой секции, иногда встречая таких же унылых людей. Кажется, если меня спросят: «Что чувствует каждый работник Центра?» – думаю, я смогу ответить.
Когда я остановился, чтобы открыть дверь, почувствовал, как меня ухватили кончиками пальцев за халат. Обернулся, Вика остановила меня, видимо, собираясь что-то сказать, но через минуту молчания она едва слышно пробормотала:”Ничего” — и пошла к себе. Глядя ей в след, я вдруг тоже захотел с ней заговорить, но о чём — не смог понять.
Так и разошлись.
Вспомнил только что: в мед. блоке я также узнал, что на поверхности случилось массовое самоубийство 8 солдат, которые нас охраняли.
Постепенно я начинаю понимать, в чём дело, но, пожалуй, оставлю это на завтра.
День 6.
Я начинаю терять способность различать реальность и вымысел.
Проснувшись утром, я обнаружил, что коридоры стали снежно-белыми, а сам Центр будто вымер — не единого звука. Похолодев от такого, я направился в столовую, надеясь встретить там учёных, но услышал долетевшее до меня эхо лая. Резко обернулся, но никого не увидел, тогда я прибавил шага. Не успел я преодолеть и пяти метров, как лай повторился, но уже у меня за спиной. Так же быстро я обернулся и увидел чёрных бойцовых псов. Я понимал, что это просто невозможно, но псы были настоящие… Так я думал.
С лаем, они рванули в мою сторону, вызвав у меня настоящую панику. Зовя на помощь, я бежал по коридорам, пытаясь спрятаться в комнатах, но двери были закрыты и как бы я нее просил — никто не открывал. Но всё-таки одна из дверей оказалась открыта, и я пулей влетел в неё, потом захлопнув за собой и подперев спиной.
Лай и скрип их когтей за дверью всё больше убеждал меня в реальности происходящего. Кроме того, может ли человек уставать во сне? Могут ли у него болеть мышцы от такого бега? Вот и я думал, что не могут.
Заперев дверь на замок, я решил осмотреть комнату, в которую забежал, и обнаружил внутри её.
Вика стояла посередине комнаты, сжимая в руке что-то блестящее. Когда она чуть повернулась ко мне, блик с того предмета, им оказался скальпель, ослепил меня на секунду, но этого хватило, чтобы комната изменилась до не узнаваемости: стены покрылись грязными газетами, лампочка стал светить бледно-бирюзовым цветом, а пол оказался залит какой-то чёрной жидкостью.
В этот момент я всё-таки понял, что мне это снится, но слишком всё было реально.
— Что ты делаешь?! — выкрикнул я.
Не отвечая мне, она стала подходить, при каждом шаге создавая небольшие волны в странной жидкости на полу. Тогда я повторил вопрос более настойчиво. Встав ко мне вплотную, она подняла на меня взгляд, и я увидел в её глазах отблеск сияния того артефакта.
— Ничего. — как в тот раз ответила она.
Не успев заметить её движения, я почувствовал удар скальпелем в живот и растекающуюся от раны боль и кровь.
Её рука обхватила мою шею и опустила голову к себе, заставив меня согнуться.
— Ничего. — повторила она, вынув скальпель и сделав ещё удар.
— Ничего… ничего… — вместе с каждым словом она повторяла удары, причиняя мне ещё больше мучений.
Я хотел проснуться, я молил Бога, чтобы он прекратил это, но мне предстояло вытерпеть ещё несколько ударов, пока я не потерял сознание.
Не написать мне здесь слов, которыми можно было бы выразить то что я чувствовал, когда проснулся. Я будто умер и тут же воскрес.
Но проблемы только начинались.
Умывшись, я пошёл в столовую в коридоре снова услышал этот лай, который заставил меня покрыться холодным потом. Но, прождав несколько минут, я так и не встретил их, как бы я не вглядывался вглубь коридоров.
По пути в столовую я обнаружил какую-то толкучку около одной из комнат. Спросив в чём дело, я узнал, что там кто-то умер. Снова. Судя по всему, убили его ночью.
Пока мне всё объясняли, прибежал взъерошенный лаборант, из биологов, и начал говорить, что пропал скальпель и что в спортзале ещё три трупа. Порезанные этим скальпелем.
Сегодня я собирался пропустить эксперимент, но ко мне заявилась напарница. Я был удивлён её слегка поднятым настроением даже после такого инцидента и всё-таки согласился продолжить работу.
Пока мы были в лаборатории, в Центр вошли военные, чтобы взять ситуацию под контроль. И тут случилось кое-что интересное.
Где-то во третьем часу дня мы с Викой решили передохнуть и выключили систему на время. Я решил сходить в столовую за водой и направился к выходу, но мне преградил путь один из солдат. Угрожая нам автоматом, он, держа в руке связку гранат, пошёл к артефакту, видимо, собираясь взорвать его, но, к счастью, быстро прибежали его сослуживцы и сумели остановить саботаж..
Я и не думал продолжать работу после этого, но Виктория стояла на своём.
Глядя на это сияние, которое уже затмевает свет ламп и слепит нас, я постепенно понимал всё что происходило в последние дни. Сомнений теперь не оставалось – приборы врали насчёт артефакта, на самом деле его воздействие на людей чрезвычайно велико и Сахаров это понял.
В этот день 3 военных застрелились практически через час после попытки саботажа. В столовой были случаи массовых драк, вроде бы из-за пустяков. Я видел в людях страх, даже солдаты, которые поначалу уверенно вошли в Центр, теперь были запуганы до смерти и боялись каждого шороха. Я боялся сделать какое-нибудь резкое движение, потому что не было гарантии, что меня тут же не застрелят.
Когда шёл к себе, встретил в коридоре одного из лаборантов, он с криками бежал, будто его кто-то преследует. Кое-как поймав его, я отвёл его в мед. блок. По пути он постоянно озирался по сторонам и спрашивал меня, боюсь ли я пчёл. Когда я спросил, от кого он бежал, то получил неожиданный ответ: оказывается, его преследовала туча ос.
Каких ос? Здесь?
День 7.
Сюда едет комиссия вместе с Сахаровым — это я выяснил, добившись звонка в Центр Изучения Зоны. Скоро это всё закончится.
Сегодня я даже не выходил из комнаты. Заперев дверь, я сижу здесь, будто загнанный в угол зверь.
Я буду здесь, пока не приедет профессор, до этого момента я ни за что не выйду. Кстати, я сегодня не спал совсем. Чувство, будто кошмары начинают сводить меня с ума, даже хуже чем реальность. Кофе очень помогает, я взял на всякий случай из столовой немного припасов, вдруг мне тут придётся долго сидеть.
Господи, я слышу выстрелы. Ко мне стучатся, но я не открою.
Перестали.
*проведена неровная черта*
Похоже, я задремал. Снаружи ничего не слышно. Ни звука.
Час прошёл — снаружи тихо. Думаю выйти и проверить, но я могу погибнуть, поэтому сделаю некоторое заключение:
Прибывший артефакт, который мы должны были расщепить на составные частицы, представляет угрозу для человека при длительном воздействии. После каждой процедуры расщепления, воздействие артефакта увеличивалось, вызывая расстройства психики у всех, кто находился как в непосредственной близости, так и довольно далеко. По какой-то причине приборы не могут зарегистрировать действительное излучение, поэтому на них лучше не надеяться. Поскольку я не понимаю, в чём заключается эта странность, я рекомендую избавиться от него.
На всякий случай, прощайте. Уничтожьте артефакт.
* * *
Из заключения экспертной комиссии
об инциденте в ИЦ “Гербариум”
от 10 февраля 2011 года.
Из материала приобщённого к делу дневника работника ИЦ “Гербариум” Касаткина Тимура Дмитриевича видны последствия контакта работников ИЦ “Гербариум” с артефактом “Бирюза”. По заключению психиатров, были установлены следующие симптомы воздействия:
1. Постоянные ночные кошмары, основывающиеся на фобиях человека.
2. Головные боли.
3. Депрессия и апатия.
4. Слуховые и зрительные галлюцинации.
5. Паранойя.
6. Приступы беспричинного страха.
7. Агрессия.
8. Возрастающая тяга к суициду.
Благодаря работе профессора Сахарова, был сделан следующий вывод:
Приборы фиксировали настоящее пси-излучение артефакта и всегда были исправны, потому как артефакт в действительности имел излучение в пределах нормы. Сияние сердцевины так же не имело никакого вредного воздействия на человека. Синтез веществ внутри артефакта вызывал спонтанное выделение газа имеющего психотропное воздействие на мозг человека. Именно он вызывал все вышеназванные симптомы. Чтобы защитить себя от его воздействия, достаточно было прекратить вдыхание газа путём ношения противогаза. Но газ не имел запаха и цвета, как такового, и обнаружить его возможно только тщательным анализом состава воздуха.
Именно благодаря этому открытию был возможен безопасный спуск в лаборатории.
По прибытии в “Гербариум” в коридорах были обнаружены трупы сотрудников Центра и солдат, присланных проконтролировать ситуацию. В комнатах также находились повесившиеся сотрудники. Немногие перерезали себе вены. Профессор Сахаров практически сразу сделал вывод о произошедшем, далее цитата:
“Похоже, случилась потасовка между учёным и военным, именно она спровоцировала драку и последующую стрельбу. Это был бой всех против всех. Кто-то вешался в комнатах, а остальные устроили бойню в коридорах. Но в большинстве своём, здесь имеет место именно суицид, потому что больше половины погибших без признаков насильственной смерти.”
Но цельную картину инцидента невозможно было бы составить, если бы не был обнаружен дневник Тимура Касаткина, который вёлся с 8 июля по 15 июля 2010 года.
Сам сотрудник не был найден, как и нейротехнолог Скрепова Виктория Владимировна. Они объявлены пропавшими без вести.
Вышестоящими лицами было решено запечатать ИЦ из-за высочайшей концентрации психотропных газов в помещениях и невозможности работать здесь в дальнейшем.
Убытки подсчитываются.
* * *
Оставив дневник, Тимур медленно потянулся рукой к двери, делая по комнате неуверенные шаги. В голове рисовались самые страшные картины, которые могли ожидать его снаружи. Вспотевшими руками, он открыл дверь и вытянул голову в коридор.
Покрытые пулевыми отверстиями стены, казалось, до сих пор дымились, но на самом деле это был все еще не развеявшийся дым от выстрелов. В некоторых местах бетон был забрызган кровью и, чаще всего под такими метками лежали трупы со следами от топоров или солдаты, сжимающие в руках автоматы, стволы которых они направили себе в нёбо.
Повернув голову, Тимур заметил распахнутую дверь.
“Живые”, — с надеждой подумал он и осторожно шагнул за порог своей комнаты. Но его ждало разочарование — там был всего лишь повесившийся сотрудник лаборатории.
Тимур резко повернул голову направо, устремив свой взор в дальнюю сторону коридора, ведущего к лабораториям. Ему показалось, что оттуда были слышны шаги.
— Нет… нет, это всё неправда… — он попятился, но не побежал, ожидая, что это всего лишь галлюцинации.
В какой-то момент он увидел свой напарницу, не спеша перешагивающую через трупы. Сжимая в своей руке скальпель, она шла сквозь дым (похоже, всё-таки где-то возник пожар), намереваясь убить Тимура. Даже в этом тумане, он смог без труда различить кровь на её одежде и руках, что вывело его из оцепенения.
— Нет, стой, погоди!!! — в отчаянии закричал он, убегая к себе.
Захлопнув дверь, Тимур щёлкнул замком и отошёл назад.
— Она не войдёт… она не войдёт… — успокаивал он себя.
Его взгляд уцепился за дневник на письменном столе и Тимур кинулся к нему, желая записать всё.
Но вдруг он услышал скрежет заходящего в замочную скважину ключа.
— Не может быть, нет. НЕТ!!! — не выдержав, крикнул он.
“Теперь времени мало, они должны знать! Должны!” — Тимур схватил свою ручку, но она как назло не писала, как бы он не водил её по бумаге, тогда он быстро достал из стола карандаш и спешным, едва различимым подчерком быстро начиркал:
“Вика!! Это Вика!! Она убила 6 июля!! Она уб…”
Тимур не успел дописать, он и не заметил, как оказался на полу с собственной ручкой в горле.
Она без интереса смотрела, как человек, хрипя, барахтается на полу, пытаясь вытащить непослушными руками чёрную гелевую ручку.
Тут она заметила тетрадку, чуть испачканную парой капель крови и беспорядочно исчерченную чёрной ручкой на последней странице. Обернувшись к Тимуру, она присела и, обхватив пальцами ручку, резко вытащила её. Не обращая на парня дальнейшего внимания, она вывела красными "чернилами" то, что вряд ли поняли бы учёные из Центра Изучения Зоны или сталкеры, которых с каждым годом всё больше, и даже Тимур, лежащий у её ног в растекающейся по полу луже крови.
“Никогда не верила людям.
Он показал мне правду.”
Он показал мне правду.”
Положив ручку, она взяла бессознательного парня за шиворот и вышла вместе с ним в коридор. Повинуясь внутреннему голосу, девушка пошла по задымлённым коридорам, оставляя за собой кровавую дорожку, которая то и дело огибала трупы и раскрытые двери пустых комнат и лабораторий.
Название: Плацкартный вагон
Автор: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: мини (1434 слова)
Персонажи: НПС
Категория: джен
Жанр: one-shot
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Сталкер едет сквозь снежную равнину
Для голосования: #. fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012 - мини "Плацкартный вагон"
В плацкартном вагоне было тихо, ранняя весна — не лучшее время для путешествий. Поле, покрытое пористым, ноздреватым снегом, тянулось за окном, словно кто-то разматывал ленту: белую, блестящую, как банты первоклашки. Тусклое солнце пряталось за серой пеленой облаков. Деревянная рама прилегала неплотно, пришлось достать с соседней полки пару подушек, прижать их к окну.На таможне стояли долго. Несмотря на небольшое число пассажиров, порядок был один: что в удушливый, потный летний зной, когда ехал впервые, ни на что особо не надеясь, что в промозглую сырую осень, когда убирался прочь, пряча засаленный сверток за пазухой, у сердца. Тогда, поздней осенью, пообещал себе никогда больше не возвращаться. Не то, что обещал — клялся, целуя сухой первый снег на раскисшей земле. Снег пах арбузом, а по губам и подбородку стекала кровь пополам со слюной, светлая, как арбузный сок.
Документы вернули достаточно быстро — сверили хмурую бумажную физиономию с живой и скучающей, пересчитали морщинки, мимоходом поинтересовались о цели приезда. Командировка в Киев, по делам родного научно-исследовательского института, что же еще, вот чек за гостиницу, вот и командировочное удостоверение. Поверили сразу же, потому что вранье пополам с правдой — всегда самое убедительное. Состав стоял, и поле тоже стояло на месте, не покачивалось мерно за окном.
Институт поначалу был ни при чем — тогда, летом, все дошло до точки. Сам дошел, и родные довели. Заботливо поддерживая под руки и высасывая мозг через трубочку. Жилось словно в сказке, только в страшной. Причем чувствовал себя отнюдь не главным героем произведения, а так — третьей лягушкой в пятом ряду, обреченной навечно горбатиться на начальника-водяного и на собственную семью, работать, работать, работать, а потом лечь, уткнувшись головой в подушку и умереть. Реальность, похожую на страшную сказку, сам себе организовал - незаметно создав рамки и флажки, за которые высовываться не смел. Зарплаты не хватало, как ни крути — и чем больше получал, выворачиваясь наизнанку, тем больше уходило в никуда. Нельзя было отправлять детей в ближайшую школу — требовалась гимназия, у детей должно было быть будущее и хорошее образование. Нельзя было ездить на "девятке", ушатанной до состояния растоптанного тапка, нельзя было отдыхать, рыбача на речке-вонючке с комарами, нельзя было по вечерам тупить в телевизор. У первого убитого кровососа было лицо жены. Вылитая Ленка, ненакрашенная, в субботу с утра. Долго еще стоял, и так, и эдак поворачивал мертвую тушу, разглядывал жутковатую морду - и истерически хохотал, размазывая по щекам выступавшие слезы. Тогда, летом, словно очнулся на вокзале, покупая билет в первом попавшемся направлении, купил, спрятал в свои старые научные работы, чтоб никто не нашел. Два раза едва не сдал обратно в кассу, четыре раза порывался порвать, но сдержался.
Ничего с собой не взял — только банковскую карту, наличные, мобильный, все уместилось в барсетку. Два дня ходил по песку Керчи, мелкому и золотистому, как семена клубники, ошалело разглядывая выплеванных на берег медуз. Водоросли разлагались под солнцем, в воздухе отчетливо пахло йодом. Вырвался, вырвался — стучало в голове. На третий день не выдержал, сам застегнул на себе поводок. Поводок, он же привязанность к дому, к семье, к работе. Привязанность — от слова «привязь» и «привязан». Одним словом, включил мобильник, кирпичом лежавший в барсетке. И понеслась, принялся названивать водяной, требуя лягушку обратно на рабочее место, обещал отсыпать в рот комаров, мошек, и первую выплату по кредиту на новый семейный хетчбэк. Позвонила дочь, флегматично сообщив, что папа — безответственная сволочь, кинул всю семью на ржавый гвоздь, и теперь этот гвоздь торчит у них у всех в груди и изрядно ранит.
Звонила теща, сыпала угрозами и дергала за привязь. Позвонила жена Ленка, вначале трагично молчавшая и сопевшая в трубку, а потом разразившаяся слезами на тему "ты с чужой бабой в Ялте". Отшутившись, что он не в Ялте, а в Гаграх, с самим режиссером Якиным, сбросил звонок. Сын так и не позвонил вовсе — то ли посчитал, что скандала, устроенного мамой и бабушкой, вполне достаточно. То ли ему, как и дочери, было все равно. После всех этих звонков крымские медузы потеряли все свое очарование — необходимость возвращаться стояла во влажном стоячем воздухе, как дым от сигареты. Он раньше времени вернулся в Киев, собираясь поменять билет — и встретил на вокзале армейского дружка, Юрку, которого не видел тысячу лет. Трубку телефона, записанного химическим карандашом в дембельском альбоме, все время брали какие-то посторонние люди, и дружок Юрка канул в Лету, туда же, куда канула молодая, веселая, задорная Ленка. Туда же, куда канул сам. Как выяснилось, река Лета иногда выплевывала свои жертвы обратно на берег, как море — медуз. Юрка, постаревший и похудевший слегка, был по-прежнему бодр и весел. Юрка вцепился в него как черт в грешную душу: заманил в недорогую забегаловку в спальном районе, заказал пива, шашлыка, принялся расспрашивать о жизни, и рассказывать о своей. Юркино послеармейское "учился-женился-работал-уволился-спился" отличалось от привычного, и сильно отличалось, но информацию он подавал умело, небольшими порциями, скармливая по кусочку. После очередного тоста "за ВДВ" официантка гневно сверкнула глазками, и Юрка, пообещав рассказать дома "все самое интересное", предложил пойти за водкой. Дома у Юрки было не просто интересно, а очень интересно. Дома Юрка выволок целую коллекцию разной дряни, но самым лучшим оказался зеленый бронекостюм с нашивкой "Свобода".
Нашивка определила — деньги, предназначенные на первую выплату за хетчбэк, пошли на заказ такой же брони и автомата. Телефон выбросил. И до конца не верил в происходящее — до тех самых пор, пока пулю в ногу не словил. По-глупому словил, еще на Кордоне. Брони пуля не пробила, но синяк, разлившийся на ляжке багровой туманностью андромеды, пульсирующий тупой болью, в реальности происходящего вполне убедил. И жизнь повернулась новой, ненадкусанной еще стороной. Стыдно было признаться в этом даже самому себе, но звенящее в ушах, отдающееся во всем теле чувство опасности не было самым приятным. Не холодный расчет, когда ловишь противника в оптический прицел, и не отдача в плечо, не чувство глубокого удовлетворения при виде трупа врага, и уж, конечно, не полученные за хабар деньги. Приятнее всего было то, что любого сопляка, мнившего себя умнее всех, можно было шваркнуть об стену, или врезать ему по роже. В родном научно-исследовательском институте сынки — безмозглые и ленивые — занимали часть руководящих должностей. Сколько раз хотелось съездить по роже, вместо того, чтоб жевать язык — а здесь, в Зоне, можно было себе позволить и такое.
В один прекрасный момент, правда, понял, что все так же работает не на себя, а трудится на дядю, вернее, на дядь-торгашей. Привычные, товарно-рыночные отношения. Боеприпасы стоили денег, чистая вода стоила денег, все стоило денег, и все с хорошей накруткой, даже занюханная плитка шоколадка, серая, перемороженная. Юрка аккуратно складывал фольгу в карман, и по вечерам – не по выходным, а когда хотелось – обкладывал горлышко пустой пластиковой бутылки фольгой, осторожно протыкал дырочки иглой. И начиналась вечерняя беседа, спокойная, ленивая, неторопливая: лежали на сене важно, как дембеля, передавая бутылку, а потом Юрка ржал, как ненормальный, краснея до лилового оттенка, и тоже становился похожим на кровососа. Доброго, дурного, ржущего кровососа.
Октябрь был сухим и ласковым, по вечерам лежали не в сене, а в куче листьев, пахнущих осенью, солнцем и сожженными в небе кораблями. Листья были бурые, покрытые радиоактивной пылью, ломкие, в прожилках на просвет. Юрка ушел на зиму домой, с собой звал, настойчиво. Надо было соглашаться, но до бешенства не хотелось видеть Киев, цивилизованные улицы, спешащих на работу людей. Никуда не ушел, остался в «Свободе» зимовать. И едва не склеил ласты в ноябре, чудом не попав в аномалию во время перестрелки с бандитами. Пуля прошла совсем рядом, сорвав пол-уха с головы, вторая пробила бронь, застряла в плече, но что там пули… После того, как выкарабкался из передряги, едва не оказавшись в анти-граве — обещал больше никогда не возвращаться сюда, быть послушной рабочей лягушкой, только не закончить жизнь, как банка тушенки под колесом КАМАЗа.
Болеть в Зоне было скучно, противно, особенно зимой, и, припрятав на свой страх и риск пару артефактов, выдвинулся домой. Дома не ждали. Приняли, холодно, обзывали «крымским бомжом». Ленка ходила, поджимая тонкие узкие губы, презрительно морщила нос, дети лезли только со словом «дай». Теща открыто презирала и каждый раз как бы невзначай советовала сходить в КВД, а то мало ли, чем там могли заразить украинские девки. Водяной уже успел уволить из родного научно-исследовательского. Правда, увидев артефакт, немедля принял обратно на работу и повысил оклад.
Вместе с выручкой за хабар, полученной еще в Зоне, денег стало столько, что можно было хетчбэк не в кредит брать, а подкопить немного, и купить. Все хотел обрадовать Ленку, все хотел рассказать ей, но она все время морщила нос. Брезгливо поглядывала на обрубок уха, и грозилась выгнать из дома.
Не стал говорить, сколько принес денег.
И, перекантовавшись зиму, получив от водяного кучу бумаг для командировки, заказы и ценные указания, вновь пошел в кассу ж/д вокзала. И вновь купил билет.
На хорошо припрятанном ПДА были обозначены места схронов и тайников — интересно, уцелели за зиму? На мобильнике высвечивалась смска от нетерпеливого Юрки. Таможенный осмотр закончился, и за окном опять разлились поля, бескрайние, залитые закатным светом.
Название: Повесть о дружбе
Автор: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: мини (1076 слов)
Персонажи: Дегтярев, Тополь (S.T.A.L.K.E.R: Зов Припяти)
Категория: джен, преслеш
Жанр: быт
Рейтинг: G
Примечание: речь идёт не о персонажах книг Зорича, Тополь - это исключительно НПС Тополь из игры.
Краткое содержание: Из воспоминаний Дегтярева.
Для голосования: #. fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012 - мини "Повесть о дружбе"
Как сейчас, иногда накатывает мутная волна философских размышлений — чаще всего после отмывки радионуклидов, всем известной, хотя бывает и просто так. Чадит хилый костерок, между углями и золой чернеют подкопчённые банки с ужином, в которых уже уютно квохчет кипящий жир. Дымок разносится над головами, Зона тихая, как будто ласковая даже, жди беды. Через костёр смотришь в светлое пятно лица своего товарища, который рассказывает что-то, уже и не слышишь, что, и думаешь, вспоминаешь.Не о том, как час назад выползал из оврага, весь сырой, нёс в контейнере горстку "слёзок", слушал, как матерится друг, что день не задался. Не о том, как сутки назад чуть пулю не словил на опасной насыпи и долго тащил друга, ушибленного шпалой, вдоль железной дороги по всем репьям.
О том, как год назад впервые друга выручил.
Наваждение.
Кличка у Тополя подходящая, хотя ещё бы ближе подошла менее поэтичная — "Дерево". И вроде не глупый парень, да что толку. Его ведь даже оставишь одного — выберется откуда угодно, выползет, вылезет и ещё всем покажет. Стреляет метко, Зоной балован.
Но оставлять не станешь.
Как однажды встретились, с тех самых пор и не оставил. Держит, как сама Зона, чем только, не поймёшь. Встреча с ним, с Тополем этим, чтоб его, вообще была смешная. Глупая даже, как сюжет в американской мелодраме. Охраннички из них, конечно...
Подхожу к бункеру, учёные заждались, а эта толпа нуклеиды вымывает. Морды красные, хоть рёва в пять глоток не слышно, и то победа. Эта каланча, отставив автомат, нависает над ними и хохочет, как ни в чём не бывало, над чужими байками. В ста метрах трясутся кусты — заблудший снорк места себе не находит от злости.
Полсуток спустя, когда я снова выхожу из бункера с чёткой ориентировкой, это чудо света встречает меня словами:
— Это ты у нас, значит, спец по монстрам? Ну-ну.
И смеётся.
Он всегда смеётся, когда не спит и не под пси.
Вместе мы отправляемся в туннель за градирней.
— Цирк уродов, — говорит он, сплёвывая в мокрую траву. Под ногами чавкает, а он при каждом шаге пытается стрясти с сапога какую-то полусгнившую деталь долговского бронежилета. - Вот ведь цирк уродов-то. А мы тут то ли секьюрити, то ли главные циркачи.
Они остаются снаружи, хотя надо было бы мне догадаться, что мне с этого светит, с такими-то защитниками родины. В туннеле всё - дело техники. Мои руки уже греет этот неизвестный артефакт, я выхожу из покосившихся дверей, заталкивая контейнер в рюкзак, кажется, даже улыбаюсь, потому что всем неуютно в туннеле, все хотят уйти. Я вижу наконец Тополя, он смотрит на меня испуганным и пустым взглядом, заплетающимся языком выговаривает:
— К-к-к-контролёр! — и из его рук падает на землю именной автомат, на котором смешным детским шрифтом выцарапана его кличка.
За день до этого я сохранил в контейнере на поясе "каменный цветок", активировал его, как только учёные сказали о возможности пси-излучения. С артефактом на поясе мне хватает магазина, чтобы справиться с фокусником из этой труппы, и вся команда "младших научных" со стонами и всхлипываниями выкатывается из туннеля наружу.
По дороге в "родимый" бункер Тополь висит на своём "спасителе" и благодарит не затыкаясь. Я почти рад тому, что мне выпала эта роль, но очень хочется приложить его прикладом, чтобы не шумел. На счастье, блёклое солнце, полная видимость и невероятное везение позволяют нам добраться благополучно.
С этого-то момента...
Тополь путался под ногами, умел оказываться там, где случайно проходил я. Старался всучить аптечки, бинты, еду, делился водкой и дорогими препаратами от научников, рассказывал любые подслушанные, вспомнившиеся и придумавшиеся байки. Герман и Озёрский в два голоса уговорили меня помочь им снова, подкупили сначала одиночными заданиями, но взяться за следующее меня заставила только острая нехватка средств. Охранять снова толпу молодых сотрудников лаборатории, во главе которых выступал восторженный Тополь...
Да лучше бы сразу в Припять голышом.
Конечно, всё это дело техники. Но тут ещё вмешались какие-то личные желания и нежелания.
Ну не мог я позволить собакам приблизиться. И не мог позволить зомби зацепить пулей наивного, как ребёнок, Тополя.
И поэтому носился вокруг них, пока они преспокойно стояли, подставив седалища под клыки и снаряды, и снимали показания с приборов. Гордые, уверенные в своём великом предназначении для науки, такие наивные, такие нелепые. И предводитель их, молодой дурачок со смешным прозвищем.
Когда нам пришлось после разминуться, я уже не вспоминал о нём. Что толку. Либо сам в Припяти копыта откинешь, было где и отчего... либо Тополь расстанется с везением. И все из этого вытекающее.
Мы ведь тогда даже не попрощались. Адреналин вытеснил из сознания Тополя мою скромную фигуру, да к тому же, его ждала какая-то баснословная награда от учёных. Грамота в рамочке, на грудь вешать? Карты мифических оазисов?
Под шумок я скрылся в ночи. Не люблю долгие прощания. Меня ждала Припять.
И вот полгода спустя выхожу я с Янова, расправив косточки под новым военным камуфлом и вдохнув заряженный после Выброса воздух Зоны, и вдруг вижу перед собой суровую троицу вольных. Они вооружены, недовольны встречей с военсталом и определённо устали после ходки.
Один подходит вплотную, чую лёгкий привкус близящейся проблемы — мужичок втиснут в старенький экзоскелет.
Потом поднимаю глаза и успеваю только заметить в ответном взгляде узнавание и счастье.
После чего это Дерево сдавливает меня в объятиях, экзоскелет, повторив биомеханику движения, делает то же самое, и от тройного усилия мои косточки скукоживаются обратно. Я позорно обвисаю в любящих руках своего нового друга и, разумеется, отрубаюсь под весёлый хохот его товарищей.
Очухиваюсь уже снова в подвале Янова, на продавленном вонючем матрасе, будто и не выходил никуда, но надо мной нависает озадаченная физиономия. Впервые вижу его без маски на пол-лица. Нормальное лицо, тревожное, со смеющимися морщинками. На подбородке шрам.
— Тополь, — говорю. — Не убивай, родной, ещё пригожусь.
И он снова смеётся.
Да. Наваждение.
...Всего ничего прошло, тишины как не бывало, Зона живёт, Зона меняется. В километре от нас, не больше, звуки стрельбы и отдалённое рычание. Прокатывается, как громовой рокот, только тише, ниже, положе. Будто мультяшный ком из оружия, рук, ног и зубастых пастей катится прямо к нам, пока медленно, в обход холма.
Тополь замолкает. Не до слов сейчас.
Мы напряжены, он всматривается в темноту, я всматриваюсь в него. У него вроде и слух, и зрение не лучше, но он везунчик, да и я в обиду его не дам.
Я ли это, людей положивший на свой приказ, пол-Монолита отправивший к праотцам, добравшийся до Припяти и вернувшийся назад? Я ли это, спрашиваю себя, разомлевший у костра, но держащий руку на кобуре.
Я ли это, бывший майор и капитан Дегтярев.
Не у Тополя же спрашивать. Он занят, он слушает Зону. Когда станет опасно, он и сам не поймёт, как даст мне знак.
И дальше будет дело техники.
Не без нервов, да...
-
-
02.08.2012 в 08:42-
-
02.08.2012 в 08:50-
-
02.08.2012 в 15:10собаке собачья смерть
:з пищала от восторга на эти вкусные подробности :з вам будут говорить, что это скучно. не слушайте этих идиотов, они ничего не понимают.
дневник мертвого человека
меньше всего понравилось. вычитано плохо и даже стиль подачи материала разнится от записи к записи. выбрана сложная форма повествования, так что неудивительно, что фигня получилась
плацкартный вагон
буду за него голосовать.
повесть о дружбе
очень интересный стиль. автор пусть работает над ним, через пару лет вообще хорошо будет, сейчас немножко как будто чего-то не хватает.